Форум » Прочие "Союзники" » Союзники СССР - смертельные друзья » Ответить

Союзники СССР - смертельные друзья

ingineer: имея таких "друзей" - врагов не надо!

Ответов - 9

pioner: ЛЕНД - ЛИЗ НА ДВА ФРОНТА Четыреста миллионов для диких обезьян. Конечно, можно изводить тонны бумаги, объясняя почтеннейшей публике грандиозное значение ленд-лизовской помощи, но никаким американофильским словоизвержением невозможно изменить реальные цифры. А цифры говорят, что, например, стрелкового оружия всех типов, но без пистолетов и револьверов, мы имели на 23 июня 1941 года и получили за годы войны 29.16 млн. штук. Из них пришло с американских, британских и канадских заводов 151,7 тысяч, то есть 0,52%. По артиллерии и минометам всех калибров эти цифры составляют, соответственно, 647,6 тыс. и 9,4 тыс. (1,45%). По танкам и самоходным орудиям 132,8 тыс. и 11,9 тыс. (8,96%) И, наконец, по боевым самолетам 140,5 тыс. и 18,3 тыс. (13,02%). Да больше и не могло получиться. Поскольку из 42951 млн. долларов, в которые обошлась американцам вся лендлизовская помощь, для разгромившей три четверти вооруженных сил Германии и ее европейских союзников Красной Армии добрый вашингтонский дядюшка выделил всего 9119 млн., то есть чуть больше одной пятой. В то время как одна Британская империя получила 30269 млн. И даже страны Южной Америки, чьи боевые подвиги без электронного микроскопа практически неразличимы, урвали свой 421 млн. зеленых. Вероятно, для того, чтобы дикие обезьяны Бразилии случайно не померли с голодухи в блокадном Ленинграде. Но, может быть, при общей незначительности объема заокеанской помощи она сыграла решающую роль именно в 41-м, когда немцы стояли у ворот Москвы? Что ж, посмотрим статистику поставки вооружений за этот год. С 22 июня по 31 декабря Красная Армия получила 1,76 млн. винтовок, автоматов и пулеметов; 53.7 тыс. орудий и минометов; 5,4 тыс. танков и 8,2 тыс. боевых самолетов. Из них наши союзники по коалиции поставили 82 пушки (0,15%), 648 танков (12,14%) и 915 самолетов (10,26%). С учетом же вооружений, имевшихся на 22 июня 1941 года, и этот, не слишком внушительный, процент снижается до совершенно ничтожных цифр (соответственно, 0,04%, 2,32% и 3,14%). Маловато будет, особенно если учесть, что изрядная часть присланной техники, как, в частности, 115 из 466 танков английского производства, в первый год войны до фронта так и не добралась. На тебе, Боже, что нам негоже! Качество отправляемого вооружения тоже оставляло желать много лучшего. Так, из 711 истребителей, прибывших из Англии в СССР в первые полгода войны, 700 составляли безнадежно устаревшие машины типа «киттихок», «томагавк» и «харрикейн». Сильно уступая «мессершмиттам» и «якам» по скорости (520 км/ч против 570–590) и маневренности, они к тому же еще не имели пушечного вооружения. Даже если летчику и удавалось поймать врага в прицел, их пулеметы винтовочного калибра зачастую оказывались совершенно бессильными против брони немецких самолетов. Что касается современных истребителей «аэрокобра», то наш друг Черчилль поставил нам в 1941 году всего 11 штук. При этом первая машина прибыла в разобранном виде, без соответствующей документации и вдобавок оказалась с практически полностью отработанным моторесурсом. Правда, наши левши, несмотря на нестандартную конструкцию (двигатель «кобры» расположен не в носовой части, а под кабиной, соединяясь с винтом длинным валом), все же самолет собрали и даже в воздух запустили. Но воевать на нем, естественно, мог разве что кандидат в камикадзе. Это, кстати, относится, и к двум эскадрильям «харрикейнов», вооруженных 40-мм танковыми пушками для борьбы с бронетехникой противника. Когда британцы убедились на своем опыте, что штурмовики из дерьмовых истребителей получаются совсем поганые, они, не моргнув глазом, отправили их в Россию. Где те и пробыли всю войну без дела, поскольку желающих лететь на крылатых мутантах у нас не нашлось. В целом, ознакомившись с присланным нам в помощь металлом, сталинские соколы быстро поняли принципиальную разницу между американцами и англичанами. Если британские джентльмены все же блюли приличия и, периодически посылая товар по принципу «на тебе, Боже, что мне не гоже!», хотя бы доставляли его в оговоренном количестве, то янки просто внаглую срывали поставки. Обещали прислать в 1941-м 600 танков и 750 самолетов, а послали первых всего 182, а вторых – 204. Та же история продолжалась и в 1942 году. Если советская промышленность выпустила тогда 5,91 млн. единиц стрелкового оружия, 287 тысяч орудий и минометов, 24,5 тысячи танков и самоходных орудий и 21,7 тысяч самолетов, то по ленд-лизу за январь-октябрь было этих видов вооружения получено, соответственно, 61 тысяча, 532, 2703 и 1695 штук. После чего (в разгар боев за Сталинград и Кавказ!) поставки практически прекратились. Перебои начались уже летом, когда немецкая авиация и подлодки разгромили караван PQ-17, брошенный 5 июля 1942 года по приказу британского Адмиралтейства конвойными судами. Впоследствии англо-американские морские волки оправдывались необходимостью утопить рвущийся к конвою немецкий линкор «Тирпиц», но при ближайшем рассмотрении это оказалось гнилой отмазкой. Возжелай два союзных линкора, авианосец и множество кораблей других классов действительно разобраться с «Тирпицем», они могли бы преспокойно идти вместе с конвоем, дожидаясь, пока фриц выйдет на добычу. Вместо этого вся компания на полном ходу рванула в противоположном от приближающегося «Тирпица» направлении. Вместе с ней удрали и эскортные корабли, почти бесполезные в эскадренном бою, но незаменимые против вражеских подлодок и авиации. Результат оказался катастрофическим. До портов дошло всего 11 судов из 35, что и было использовано в качестве предлога для приостановки отправки следующего конвоя. Союзники тормозили до 2 сентября, потом со скрипом отправили следующий караван PQ-18, потеряв по дороге 10 транспортов из 37, а затем прикрыли лавочку аж до 15 декабря. За 3,5 месяца, когда на Волге шла решающая битва Второй Мировой, в Мурманск и Архангельск пришло поодиночке всего 5 судов с лендлизовскими грузами. Складывается небезосновательное впечатление, что в Лондоне и Вашингтоне все это время просто сидели и выжидали: чем там у этих русских кончится дело под Сталинградом?

soldat: Нефть для любимого фюрера. Естественно, либеральные историки все это знают. Но либо пропускают мимо ушей, либо с торжественным видом выкладывают свой решающий и последний козырь: поставки, не относящиеся к основным видам вооружений. И тут, казалось бы, крыть нечем, поскольку цифры получаются и вправду солидные. В частности, именно по ленд-лизу мы получили 2586 тыс. тонн авиационного бензина (37% произведенного в СССР в июне 1941 – мае 1945 гг.) и 409,5 тыс. автомобилей (45% использованных Красной Армией за годы войны, без учета трофейного автотранспорта). Немалую роль сыграли и поставки продовольствия. Хотя за первый год войны они были крайне незначительны, всего США поставили нам примерно 15% потребленного мяса и немало прочих вкусных вещей. А ведь еще были станки, рельсы, паровозы с вагонами, радиолокаторы и другие полезные предметы, без которых много не навоюешь. Ознакомившись со всем этим впечатляющим списком, можно бы искренне восхищаться Рузвельтом… Но – только если забыть о том, что одновременно вполне сравнимую по объемам помощь американские корпорации оказывали и Германии! Например, рокфеллеровская нефтяная корпорация «Стандарт Ойл» только по линии немецкого концерна «И.Г.Фарбениндустри» продала Гитлеру бензина и смазочных материалов на 20 миллионов баксов. Один венесуэльский филиал «Стандарт Ойл» ежемесячно отправлял в Германию 13 тысяч тонн нефти, которую мощная химическая промышленность Рейха тут же перерабатывала в тот же бензин. До середины 44-го года танкерный флот «нейтральной» Испании работал почти исключительно на нужды вермахта, снабжая его американским «черным золотом», формально предназначенным для Мадрида. Доходило до того, что немецкие подлодки иной раз заправлялись американской горючкой прямо с испанских танкеров – и тут же плыли топить штатовские же транспорты, перевозившие оружие для СССР! Топливом дело не ограничивалось. Немцам шёл из-за океана вольфрам, синтетический каучук, и, конечно, куча необходимых штучек для автомобильной промышленности, которыми фюрера снабжал его большой друг мистер Генри Форд-старший. В частности. известно, что вермахту шло 30% автопокрышек, изготовленных на фордовских заводах, а только осенью 1942-го филиал Форда в Швейцарии отремонтировал 2 тысячи немецких грузовиков. Что же касается общего объема фордовско - рокфеллеровских поставок Германии, то полных сведений в открытой печати на этот счет до сих пор нет: коммерческая тайна. Но и просочившихся наружу кусочков вполне хватает, чтобы понять: торговля с Берлином тогда шла ничуть не менее интенсивно, чем с Москвой. И прибыль, которую получали от нее америкосы, исчисляется цифрами воистину астрономическими. Впрочем, как показала практика, и Советскому Союзу заклятые друзья помогали отнюдь не в убыток своему карману.

airforce: Пусть они убивают друг друга. Общепринятая версия о том, что со стороны США лендлизовская помощь носила характер чуть ли не благотворительности, при ближайшем рассмотрении не выдерживает никакой критики. Прежде всего потому, что уже в ходе войны – в рамках так называемого «обратного ленд-лиза» – Вашингтон получил необходимого сырья общей стоимостью почти в 20% от переданных материалов и вооружений. В частности, из СССР в Штаты были отправлены 32 тысячи тонн марганцевой и 300 тысяч тонн хромовой руды, значение которых в военной промышленности было чрезвычайно велико. Достаточно вспомнить, что когда немцы, отступив с Украины, лишились никопольского марганца, 150-мм лобовая броня их «королевских тигров» стала держать снаряды хуже, чем аналогичный 100-мм броневой лист ранее выпускавшихся обычных «тигров». Кроме того, за союзные поставки мы расплачивались золотом. И в немалых количествах. На одном британском крейсере «Эдинбург», который разгильдяи - англичане позволили немцам утопить, золота было 5,5 тонн. Немало поживились с нас союзнички также платиной, ценной древесиной, пушниной, а также горячо любимыми ими красной рыбкой и черной икоркой. Наконец, значительную часть оружия и боевой техники, как и полагалось по договору, Советский Союз по окончании войны вернул обратно. Получив взамен счет на круглую сумму в 1300 млн. баксов. На фоне списания лендлизовских долгов прочим облагодетельствованным державам это выглядело откровенным ограблением, и Сталин потребовал пересчитать должок нормально. Впоследствии американцы были вынуждены признать, что приврали. Однако накрутили на итоговую сумму проценты. Взаимопризнанная сумма с учетом этих процентов, согласно вашингтонскому соглашению 1972 года, составила 722 миллиона баксов. Из них 48 миллионов были выплачены при Брежневе, а остальные согласно дополнительному соглашению между Горбачевым и Бушем-старшим, Москва должна вернуть до 2030 года. Посему все нынешние сюсюканья по поводу американской благотворительности выглядят довольно глупо, особенно на фоне вполне трезвых высказываний самих американцев. Так, министр торговли США Джонс, который, исходя из занимаемой должности, знал проблему досконально, признал, что «поставками из СССР мы не только возвращали свои деньги, но и извлекали прибыль». «Помощь русским – это удачно потраченные деньги» – вторил ему и президент Рузвельт. А будущий хозяин «Белого Дома» Трумэн еще 24 июня 1941 года заявил на страницах «Нью-Йорк Таймс»: «Если мы увидим, что Германия побеждает, мы должны помогать России, а если верх будет одерживать Россия, мы должны помогать Германии, и пусть они таким образом убивают друг друга как можно больше». С точки зрения стратегических интересов США подобная политика являлась единственно правильной. Поэтому осуждать Рузвельта, Трумэна и Джонса за то, что они действовали на пользу своей страны, глупо. Надо просто принять такое поведение как данность и самим пойти тем же путем. Чтобы потом спокойно наблюдать рушащиеся небоскребы, горящие города и дым пожарищ, над кем бы этот дым не поднимался – над Америкой, Европой, Израилем, или над какими-нибудь исламскими государствами. И, пересчитывая выручку от сотрудничества со всеми враждующими сторонами, вспоминая чрезвычайно уместные в данной ситуации слова старика Трумэна: «Пусть они убивают друг друга как можно больше».


militera: Неизвестный Второй фронт. Прежде всего, следует поподробнее изучить человеколюбие и гуманность американских и английских генералов. Каждый из них щадил своих солдат только в той степени, в какой мог распоряжаться солдатами других национальностей. У американцев для вытаскивания каштанов из огня под рукой обычно оказывались англичане, у англичан — австралийцы, новозеландцы, индийцы, южноафриканцы, канадцы, поляки и марокканцы. Помимо североафриканской эпопеи, наиболее ярким примером такой «командной работы» был штурм немецких укреплений «Линии Густава» в районе старинного итальянского монастыря Монте-Кассино зимой и весной 1944 года. После того, как первая атака 22 января, проведенная американскими войсками, не увенчалась успехом, в бой были брошены марокканские солдаты из «Свободной Франции». После многодневных атак, не достигнув особых успехов, американцы 15 февраля разбомбили аббатство, превратив его в бесформенные груды камня, идеально подходящие для маскировки обороняющихся. Немецкие пехотинцы и парашютисты, закрепившиеся у Кассино, через месяц выдержали еще один штурм и продолжали успешно обороняться до середины мая. К этому моменту союзники наконец-то нашли идеальный вариант наступления. После очередной бомбежки и шквального артиллерийского огня в атаку на немецкие укрепления с трех сторон отправлялись польский корпус, французский корпус и британский корпус (новозеландцы). Связав боями немцев, они давали американскому корпусу возможность прорыва южнее Кассино, которой американцы и пользовались. Основную тяжесть последнего штурма вынесли на себе поляки, потерявшие более 4000 человек. Выжившие получили на память о жестоких боях кресты «За Монте-Кассино» и сложили невесёлую песню про «Алые маки под Монте-Кассино», еще не подозревая, что в будущем это победа будет записана в великие победы американского оружия, так как и они, и марокканцы, и новозеландцы формально входили в состав одной из американских армий. Однако ни взятие Кассино, ни морской десант у Анцио, в тылу немецкой обороны, не помогли союзникам быстро и решительно разгромить немецкие войска в Италии. Плацдарм у Анцио немцам удалось блокировать, а последовавшее за взятием Кассино американское наступление, нацеленное на Рим, не помешало немцам отвести войска с «Линии Густава» на следующую линию обороны и сражаться в Северной Италии до самого конца войны.

libru: Здесь мы встречаемся с мифом: Естественно, те солдаты союзников, которым приходилось сражаться на правах пушечного мяса, имели не слишком приятные для пленных и местного населения привычки, приписываемые западными историками исключительно «варварству советской армии» или, в крайнем случае, «перегибам на местах» доблестного немецкого вермахта. Рыцарские правила войны в таких ситуациях, мягко говоря, чуждый элемент, и не было ничего удивительного в том, что маори из новозеландских дивизий вырезали захваченных немецких раненых, а марокканцы позволяли себе значительные вольности в приватном общении с итальянками. Американские снайперы, индейцы-полукровки, развлекались скальпированием своих жертв: «Хорошо все, что заставляет падать боевой дух противника!» Через полтора месяца после завершения боев у Монте-Кассино союзники вновь опробовали свое «международное разделение труда», теперь уже во Нормандии. 6 июня 1944 года американцы, британцы и канадцы высадились на побережье, обороняемое плохо вооруженными немецкими дивизиями, сформированными из тех, кого было бесполезно бросать на Восточный фронт. Однако расширение плацдарма существенно замедлилось, когда через несколько дней немцы подтянули резервы — танковые дивизии вермахта и СС, дислоцированные в глубине Франции. Здесь мы встречаемся со следующим мифом: о грандиозном значении западного наступления для войны на Востоке. Западные историки и кинодокументалисты любят упоминать якобы имевшие место постоянные переброски немецких войск с востока на запад «для затыкания дыр на фронте». Но внимательное исследование немецких данных позволяет сделать вывод о том, что ничего подобного не происходило. Высадка союзников на Сицилии летом 1943 года, в разгар Курской битвы, потребовала такой переброски, однако единственную бронетанковая часть, которую перевели в Италию с востока, потрепанную элитную дивизию СС «Адольф Гитлер», смогли снять с фронта только ближе к августу, когда судьба Сицилии уже была решена. Интересно, что перед отъездом дивизия вынуждена была сдать все свои танки соседям по фронту, а в конце осени и сама вернулась обратно — на выручку. Эту же легендарную дивизию поминают среди прочих западные историки, обсуждая, насколько сильно отвлекли союзники силы немцев от русского фронта, высадившись в Алжире и Марокко в ноябре 1942 года и двинувшись на Тунис. В самом деле: как бы тяжко пришлось русским, окажись под Сталинградом все те немцы со своими танками, что хлынули п отоком в Южную Францию! Западные историки, вероятно, не в курсе, что как раз перед этим моторизованное соединение СС «Адольф Гитлер» было отозвано с восточного фронта по той простой причине, что немцы уже не в силах были обеспечивать боевые действия такого количества моторизованных частей в глубине русской территории. Измотанных летними боями эсесовцев, уже ставших специалистами в маневренной войне, отводили в тыл, в то время как обычные дивизии, истекавшие кровью в городских боях на улицах Сталинграда, продолжали получать пополнения. Не отвлекла силы с русского фронта и высадка в Нормандии летом 1944 года: все немецкие части, отражавшие русских, уже были расквартированы в Западной Европе, пополняясь и отдыхая после жестоких весенних боев на востоке. А вот элитную парашютно-танковую (танковую с парашютистами в качестве мотопехоты) дивизию «Герман Геринг» ближе к осени пришлось даже перебросить из Италии на русский фронт, против Сандомирского плацдарма. Вообще с момента принятия решения об открытии Второго фронта политика союзников в оказании военной помощи Советскому Союзу заключалась в обеспечении Красной Армии автотранспортом и горючим, необходимыми для того, чтобы связать боями на востоке большую часть немецких мобильных сил. Русские же должны были принимать на себя контрудары бронированных кулаков вермахта, чтобы обеспечить союзникам свободу действий на западе. Ту самую свободу, благодаря которой они могли проявлять человеколюбие к своим войскам, удерживая уровень потерь достаточно низким и безнаказанно уничтожая бомбардировками и артобстрелами французские городки и деревушки, укрепленные немцами. При этом предполагалось, что сами русские не смогут воспользоваться своей возросшей мобильностью в достаточной степени, и в Берлин все-таки войдут англичане или американцы. Даже немцам, пережившим близкое общение с советскими танковыми армиями, еще долго казалось, что «русские создали инструмент, которым они никогда не научатся владеть». Однако русские научились, и летом 1944 года немецкий фронт на востоке рухнул. Союзники же в это время получали первый опыт боев с ветеранами Восточного фронта.

tsushima: В жестоких сражениях под Канном, сразу после высадки в Нормандии, в июне-июле 1944 года англичане и канадцы столкнулись с теми самыми эсесовскими дивизиями, которые набирались сил во Франции после мясорубки в России. Так, например, 12 июня ветераны Северной Африки из английской 7-й танковой дивизии решили расположиться на привал в деревушке Виллер-Бокаж. В оказавшейся поблизости роте «Тигров» из эсесовского 101-го батальона тяжелых танков служил ветеран Курска оберштурмфюрер Михаэль Виттман, решивший наказать врага за беспечность. Экипаж Виттмана на одном из «Тигров» ворвался в деревню, и в считанные минуты численность 7-й танковой сократилась почти на три десятка боевых машин. Получив несколько попаданий английских снарядов почти в упор, «Тигр» благополучно удалился. Погиб Виттман, самый известный из немецких асов-танкистов, 8 августа, в бою с польскими и канадскими танками «Шерман». Сумев ценой нескольких подбитых танков подойти к «Тигру» достаточно близко, союзные танкисты положили конец его двухмесячной охоте на западе. Никакой существенной разницы в методах по сравнению с действиями советских танкистов в подобных ситуациях не наблюдалось. Уже после первых боев с многоопытными эсесовцами, мало чем отличавшихся от описанного в плане результатов, командующий англичан Монтгомери понял всю серьезность ситуации на своем участке. Он отказался от широких маневров, опасных в ситуации, когда его неопытным в массе своей войскам противостояли моторизованные дивизии немецких ветеранов. Повторяя свои же наработки времен африканской кампании, Монтгомери начал постепенно теснить немцев, нанося один за другим небольшие удары, поддерживаемые всей мощью союзной авиации и артиллерии. В результате взятие Канна стоило англичанам достаточно больших потерь в людях и технике и массу времени, однако было проведено с тем и только тем риском, который был оправдан. Планировать хитрые охваты и прорывы можно только в тех случаях, когда есть отлично обученные солдаты, способные исполнить подобные планы. В остальных случаях куда полезнее до поры до времени проводить местные операции, в которых войска набираются опыта. Глубокая операция на охват или окружение, запланированная без учета опыта войск, может обернуться поражением с еще большими потерями, чем те, которые обещает позиционная война. Фактически и в тяжелых боях под Аламейном осенью 1942 года, и в боях под Канном летом 1944-го Монтгомери в уменьшенном масштабе воспроизводил советскую манеру реализации численного преимущества, постепенного превращения его из чисто количественного в количественное и качественное. Другое дело, что у него для этого было больше времени и более благоприятные условия, чем у советской армии, которая, собственно, эти условия и обеспечивала. Однако и на такую предельно рациональную манеру ведения войны немедленно нашлись критики. Нашлись они, естественно, на тех участках фронта, где у немцев были более скромные силы — и качественно, и количественно. Одним из таких критиков был американский генерал Паттон, имевший давний зуб на Монтгомери и неоднократно обвинявший его в медлительности и чрезмерной осторожности. Паттон забывал, что и в Италии, и в Нормандии англичане воевали на самых сложных участках фронта, против самых сильных немецких частей на Западе. Впрочем, и сам Монтгомери не был лишен честолюбия. «Сэр Уинстон Черчилль, — писал Монтгомери в своей « Краткой истории военных сражений», — однажды отозвался обо мне как о личности Кромвелева склада, ибо, по его словам, я всегда старался полагаться на Бога и махал рукой на боевое снабжение». К этакому портрету удалого рубаки неплохо бы добавить еще один штрих: «У Монтгомери, — писал еще во время войны его визави Роммель, — была абсолютная мания все время придерживать в запасе значительные резервы и рисковать настолько мало, насколько было возможно». Интересны и замечания Роммеля о боевых действиях в Нормандии, проливающие свет на методы войны обоих сторон. В своих рапортах о ситуации, отправляемых в Берлин, он неоднократно отмечал подавляющее превосходство союзников в количестве войск и техники, позволяющее им добиваться успехов в боях с опытными и храбрыми, но плохо обеспеченными немецкими войсками. В то же время в частных разговорах он постоянно сетовал на вмешательство Гитлера в руководство войсками: «В приказе, где мы пишем «сопротивляться до последнего патрона», приписывают «до последней капли крови». Надо заметить, что отрицательная оценка действий Гитлера, отдававшего подобные приказы, не всегда обоснована. Гитлер, не ограничиваясь в планировании чисто военными вопросами, проводил единственно возможную осмысленную линию для нацистской Германии — разменивал оставшиеся военные козыри, доблесть солдат и их жизни, на политические выгоды, которые хотел извлечь из затягивания войны. В случае устранения Гитлера от власти спектр возможных действий мог стать существенно шире, однако немецкие генералы, как известно, в этом не преуспели. «Заговор 20 июля» провалился. Что касается других британских генералов, кроме победоносного Монтгомери, то им в основном достались поражения первого периода войны, однако английский историк никогда не скажет о них, что они были глупы, недальновидны и не умели командовать. «Дело не в том, что британские генералы оказались менее способными, чем германские, — пишет известный английский историк и военный теоретик Джон Фуллер, — а в том, что их знания устарели. Британские генералы учились на опыте позиционной войны 1914-1916 гг. и не были подготовлены к танковой войне, которой им пришлось руководить». Да уж, «кровожадным и тупым советским генералам», бросающим своих солдат «в лоб на пулеметы», от наших нынешних демократических историков таких теплых ободряющих слов не дождаться. Помимо «советских методов ведения войны», особым почетом пользуется у современных историков тема завышения потерь противника в советских отчетах. Считается, что и здесь союзники безупречны, однако даже история первой их крупной победы на Западе заставляет в этом усомниться. В середине мая 1943 года союзники объявили, что капитулировавшая в Тунисе группировка немецко-итальянских войск насчитывает более 250 000 человек. Эту цифру (половина — немцы, половина — итальянцы) с точностью до 10 000 подтверждают в своих мемуарах все участники событий со стороны союзников — Брэдли, Монтгомери, Александер, Черчилль, Эйзенхауэр и другие. И только британский историк Лиддел-Гарт в своей «Истории Второй Мировой войны» скромно намекает на то, что еще до начала жестоких апрельских боев численность войск оси не превышала 180 тысяч. Немецкий генерал Мюллер-Гиллебранд, автор книги статистических материалов о вермахте, еще более точен — в плен в Африке попало только 94 000 немцев. В свою очередь немецкий фельдмаршал Роммель указывает в своих записках, что «ось» потеряла в Тунисе пленными всего 130 000. Видимо, союзным генералам не давали покоя лавры Советской армии, разгромившей под Сталинградом трехсоттысячную группировку Паулюса. Так почему бы не удвоить цифры? Союзники не обошли стороной и завышение потерь противника в технике, якобы свойственное только «советской пропаганде». Например, после неудачного рейда на Дьепп в августе 1942 года, когда семитысячный морской десант, состоявший из канадских войск, был частью пленен, частью уничтожен, англичане представили крайне оптимистичный отчет о воздушных боях над плацдармом — 97 сбитых и 137 поврежденных немецких самолетов. Реальные потери немцев оказались куда скромнее — 34 сбитых и 11 поврежденных, в то время как собственные потери англичан — 106 сбитых и 66 поврежденных. (После этого не удивительно, что для себя, в узком кругу, историки считают завышение потерь противника в 2-3 раза нормальным явлением: мол, точнее в военное время не сосчитаешь.)

runitsa: Вообще воздушная война на Западе оказалась для союзников удивительно тяжелым беременем, несмотря на то, что Восточный фронт приковывал к себе массу немецких самолетов, пилотов, техники и горючего, а союзники располагали всем этим в изобилии. (Средний вылет «Летающей крепости» представлял собой доставку экипажем из 10 человек 4 тонн бомб на территорию Германии с расходом 11 тонн высококачественного бензина.) Для начала англичане отказались от массированных глубоких рейдов дневных бомбардировщиков на территорию Германии, так как на практике убедились, что подобные рейды связаны с большими потерями. Дальних истребителей прикрытия для таких рейдов у них пока не было, и решено было ограничиться беспокоящими дневными налетами на не слишком удаленные объекты. Война и так представлялась англичанам чересчур тяжелой, чтобы еще позволять себе нести большие потери. Бомбить решили ночью, а так как попасть ночью по военным и индустриальным объектам сложно, было принято решение бомбить жилые кварталы. Англичане, защищенные Ла-Маншем и избавленные Восточным фронтом от угрозы вторжения, могли позволить себе такую войну, войну с низкой эффективностью, главное было — не допускать высоких потерь в собственной авиации. Потери среди немецкого мирного населения никого не интересовали. После войны гораздо больше, чем эти потери, всех интересовали «зверства русских в Европе». Сожженный заживо во время варварских воздушных рейдов миллион немцев не интересовал никого. Ну, а оплачена была эта «победа» потерей почти 12 000 британских бомбардировщиков за пять лет воздушной войны на Западном фронте. Американцы несли еще большие потери, так как они все же стремились добиться больших результатов. У пилота «Летающей крепости», совершавшей дневные полеты на бомбежку военных объектов, шансы на выживание были довольно умеренные — после 30 рейдов средняя бомбардировочная группа теряла 70% личного состава. В тех случаях, когда командование требовало более решительных результатов, потери были выше средних — некоторые бомбардировочные группы уничтожались немцами почти полностью. В конце концов, американцы пришли к выводу о необходимости обеспечивать и без того хорошо защищенные «Летающие крепости» истребительным прикрытием. Однако, несмотря на все меры предосторожности, воздушная война над Европой обошлась союзникам примерно в 159 000 человек убитыми, пленными и пропавшими без вести, а каждый из тысяч потерянных четырехмоторных гигантов стоил как шесть обычных истребителей. Создать огромную армаду из десятков тысяч таких самолетов, армаду, способную стирать с лица земли целые города, союзникам позволило время, выигранное ценой жизни советских солдат, которые не могли выпрыгнуть с парашютом из окопа под Москвой или под Сталинградом. И именно этот фронт, русский фронт, самый жестокий из всех фронтов той войны, стал настоящим Вторым фронтом, спасшим союзников, к лету 1941 года проигравших почти все на первом фронте, Западном. Как видим, прописная истина о том, что историю пишут победители, подтверждается и в наши дни. Победители в Третьей Мировой, Холодной, войне, переписывали и будут переписывать историю, вымарывая из нее неприглядные куски, замалчивая поражения, неудачи и потери, выписывая себя идеальными полководцами, прозорливыми и человеколюбивыми, свою военную машину — идеальной, технику — лучшей в мире, а своих солдат — неуязвимыми терминаторами. Однако же с суровой реальностью все это имеет очень мало общего.

barbarossa: runitsa пишет: Победители в Третьей Мировой, Холодной, войне, переписывали и будут переписывать историю, вымарывая из нее неприглядные куски, замалчивая поражения, неудачи и потери, выписывая себя идеальными полководцами, прозорливыми и человеколюбивыми, свою военную машину — идеальной, технику — лучшей в мире, а своих солдат — неуязвимыми терминаторами. это точно!

ingineer: Неготовность Советского Союза к войне и «ошибки Сталинского руководства» стали общим местом практически всех исторических исследований, касающихся сражений начального периода Великой Отечественной войны. Но так ли "беспомощна" оказалась Красная Армия? Не она ли смогла остановить "непобедимый" Германский Вермахт, разгромивший Польшу за месяц, Францию – за шесть недель, наголову разбивший Английские войска во Франции, Греции, на Крите и в Африке? Потерпел ли СССР большее поражение, чем оккупированная Польша? Капитулировавшая Франция? Англия, молившаяся о вступлении в войну США? Почему первые, тяжелейшие бои советских войск с многократно превосходящими силами всей объединенной Европы должны считаться позором, а не подвигом? Почему беззаветный Героизм наших дедов, вставших в 1941 на защиту рубежей своей Родины и закрывших её собственной грудью от заклятого, смертельного врага, предательски искажается сегодня политическими проститутками в угоду сиюминутной коммерческой выгоды? Но мы помним всё! Мы ничего не забыли!



полная версия страницы